Драккары Одина - Страница 84

— Благодари зоркие глаза Беспалого, — показал тот на Виглифа, который вместе с остальными викингами бродил по поляне, собирая оружие и доспехи убитых. — Он увидел кого-то из вас... там, на склоне холма. И сказал мне, что надо поторопиться. — Инегельд замолчал, что-то обдумывая, затем обратился к Дитфену: — Скажи мне, где же тот корабль, который зашел сюда несколько дней назад?

— За этой скалой есть еще одна бухта. Корабль там. Они плыли в королевство свеев.

— Ты отведешь нас в лагерь, как и обещал! — резко проговорил Инегельд. — Покажешь источник воды и...

— Вы сохраните мне жизнь? — в тоне голоса Дитфена не было чего-то умоляющего. В его искореженной, запятнанной кровью невинных жертв душе не находилось места для жалости к самому себе. Он был по-своему мужественен и только хотел ясности.

— А зачем ты нам? — усмехнулся Инегельд, повторяя те самые слова, которые некоторое время назад разбойник сказал о повешенных корабельщиках. — Или ты хочешь стать рабом?

— А почему бы мне не стать викингом? — Дитфен держался с достоинством, с которым у него на родине обычно держались знатные таны. — Я владею мечом не хуже любого из вас, — он глянул на Рогнвальда и добавил: — Кроме этого бойца...

— Мы подумаем, — поспешил с ответом Рагнар, которого раздражало, что Инегельд ведет себя как вождь. Ему хотелось, чтобы Дитфен, в котором чувствовался вожак береговых разбойников, относился бы к нему как к ярлу.

— Поспешим в лагерь, — подал голос Инегельд, догадываясь о чувствах сына Стейнара. — Нам надо многое успеть...

Он отдал приказы, и часть викингов направилась к драккару, забрав оружие и тела трех погибших товарищей. Трупы разбойников остались на съеденье птицам и зверям.

* * *

Лагерь разбойников находился неподалеку от побережья, в укромном месте. Дозорные, выставленные на холме, могли в случае надобности предупредить об опасности. Но сейчас здесь было пусто. Они не оставили здесь никого, чтобы справиться с кучкой викингов наверняка.

Дитфен отдал им всю награбленную добычу за последний год. Викинги с удовлетворением разглядывали монеты мавров, и серебряные, и золотые женские украшения, застежки, фибулы, оружие с инкрустированными драгоценными камешками рукоятками, бусы из янтаря — чудесного камня, который приносит на берег Балтики море; здесь были и ткани с Востока — Серкланда, которые везли на рынок купцы-венеды.

— Смотри, — Гуннар показывал Виглифу серебряный кубок, на котором была изображена сцена из жизни короля бриттов Артура. Гуннар не знал о нем ничего, но более опытный Виглиф уже видел нечто подобное.

— Это кубок из земли англосаксов. А изображен там кто- то из тамошних королей. Может, Альфред? Или Эгберт? — Он называл тех, о ком слышал.

— Это древний король бриттов Артур, — вмешался в их разговор Дитфен. — А рядом — друид Мерлин, который воспитал его. Рядом — воины короля, рыцари, присягнувшие ему на верность. Этому кубку не меньше трехсот лет...

Как пояснил Дитфен, который действительно оказался вожаком шайки, среди его людей были и свеи, и готы, и саксы, и фризы, и венеды. Беглые рабы, дезертиры с кораблей датского короля Хрорика, убийцы, оказавшиеся вне закона в империи франков, бродяги, скрывающие свое прошлое, — все они нашли здесь свой приют.

Дитфен был прав, когда говорил, что корабль им ни к чему. Количество людей, которое было в его распоряжении, могло разместиться на драккаре. Но отправляться в открытое море с такой разношерстной командой было бы чистым безумием. Они стали бы легкой добычей викингов из Бирки или Упсалы. Другое дело — таиться на пустынном берегу, поджидая, когда сбившийся с пути торговый корабль бросит якорь в бухте, надеясь пополнить запасы воды.

Добыча, захваченная в лагере, обрадовала Инегельда и Рагнара. Оказавшись наедине, они решали судьбу Дитфена.

— Почему ты хочешь оставить его в живых? — Инегелъд мысленно уже отправил разбойника вслед за дружками в царство мертвых. Дитфен казался человеком непростым, себе на уме, обладал волей и мужеством. По своему обыкновению, Инегельд терпеть не мог таких людей рядом и предпочитал сразу избавляться от них, если представлялся удобный случай.

А Рагнар думал иначе. Из чувства противоречия он не хотел идти на поводу у Инегельда, сознавая, что тот не признает его власти. Поэтому ему казалось возможным оставить Дитфена в живых и даже вернуть ему оружие. В душе сын ярла полагал, что сакс запомнит добро, которое ему оказали, и станет преданно служить новому хозяину. С некоторых пор, повзрослев, Рагнар начал сознавать, что надо окружать себя верными людьми, готовыми оказать ему услуги и даже отдать за него жизнь. И для этого необходимо проявлять щедрость и великодушие, качества, которые не найдешь во всяком бонде или карле, но, несомненно, эти качества присутствуют у большинства великих конунгов.

— Дитфен может пригодиться нам, — ответил Рагнар, играя застежкой своего плаща. — Он знает Балтику не хуже Ульберта, а может, даже и лучше. К тому же, как я понял, он говорит на разных языках и наречиях, потому может понадобиться как толмач. А если ты боишься его, то изволь...

— Я никого не боюсь! — вспыхнул, краснея от гнева Инегельд. — И тебе, Рагнар, это хорошо известно. Тебя еще не было на свете, когда я на драккаре Хакона Нетерпеливого входил в устье Темзы и там, после ночной вылазки, заслужил похвалу великого ярла за то, что первым схватился с врагом!

— Тогда тем более не пойму, почему ты так рьяно желаешь отправить к Хель берегового пирата, когда-то бежавшего от данов? — Рагнар не без удовольствия отметил, что сумел задеть непререкаемого Инегельда. — Если он станет нам опасен, мы всегда можем убить его, ну а пока воспользуемся его услугами.