Драккары Одина - Страница 11

К оглавлению

11

— А что же там?

— Много всего... Я привез вам подарки!

— Говорят, даны в Британии посадили конунга саксов на цепь, это правда?

— Я давно не был в Британии, сын.

— Но ты же воевал? — недоумевал Рагнар.

— А разве воевать можно только в Британии?

— Но там много золота! Я хочу поплыть туда.

— Еще успеешь.

— Даны покорят всю Британию. Мне ничего не достанется...

Пока Стейнар обнимал детей, Гейда, внимательно наблюдавшая за происходящим, как и жрец Ингульф, заинтересова­лась мальчишкой, которого вел Хафтур. От нее не укрылось, что муж отнесся к словам Ингульфа с неожиданной злобой, хотя раньше старался избегать ссор с опасным и влиятельным жрецом.

Женщина подождала, пока Хафтур не поравнялся с ней.

Он приветствовал жену вождя, она улыбкой ответила на его приветствие и сказала, с жадным любопытством оглядывая мальчишку:

— Кто это? Какой-нибудь сакс или ирландец?

— Пожалуй, не тот и не другой, — осторожно ответил Хафтур, помня о наказе Стейнара.

— Кто же тогда? Он еще слишком мал, чтобы его можно было выгодно продать.

— Возможно, ярл Стейнар не нуждается в тех деньгах, которые можно выручить за него...

— Вот как? —- любопытство Гейды нарастало. Она женским чутьем подозревала, что все это неспроста.

Слишком хорошо зная своего мужа, она понимала, что он совсем не похож на тех, кого в Европе называют христианами. Эти люди верили в своего нового Бога. А Бог этот, как она слышала, призывал людей к смирению. У нее на родине, в Дании, некоторые люди стали поклоняться Белому Христу, но за это могли и убить. Никто толком не знал, чему верить.

С детства Гейда привыкла к тому, что люди ждут страшного Рагнарёка, последней битвы богов, в которой погибнут все. Это будет концом света. Мидгард — обиталище людей — замерзнет. Волк Фенрир — ужасное потомство аса Локи — сожрет солнце и луну. Все погрузится в первобытный хаос...

Но Гейде хотелось думать, что все это сбудется очень нескоро и, возможно (в глубине души она надеялась на это), ей не придется пережить кошмар в действительности.

— И как это понимать, Хафтур? — продолжала настойчиво расспрашивать викинга Гейда. — Тогда ему придется стать тралем у нас, хотя я не нуждаюсь в таких заморышах. В жизни не видала такого худого мальчишку!

— Ему пришлось голодать, — по-прежнему уклонялся от прямого ответа Хафтур. — Мы преодолели долгий путь.

— Хорошо, — кивнула Гейда, почувствовав, что викинг не откроется ей, связанный приказом ярла. — Иди в дом. А что с ним делать, мы решим позже...

Во время разговора мальчишка, не понимая смысла слов, все же догадывался, что речь идет о нем. Более того, он почувствовал, что эта женщина по каким-то причинам недобра к нему. Но от нее зависит далеко не все. Последнее слово останется за Стейнаром. Мальчик уже различал имена не­которых викингов, с которыми находился в море несколько дней. Стейнар был вождем этих людей и относился к нему, по всей видимости, хорошо.

Гейда, улучив момент, подошла к мужу:

— Кто этот мальчишка?

— Сын викинга.

— Вот как? — удивилась Гейда. — Как же имя этого викинга?

— Ты его не знаешь, — нахмурился Стейнар. — Он погиб.

— Насколько я знаю твоих людей, — усмехнулась Гейда, — У них нет ни дома, ни семьи. Или твой загадочный викинг имел семью в море?

— Гейда, — Стейнар пытливо посмотрел на жену, пытаясь понять причину ее любопытства, — поговорим об этом позже. Почему в день, когда я вернулся домой, мне нужно еще что-то объяснять тебе?

— Прости, Стейнар, — она опустила глаза, почувствовав нарастающий гнев мужа. — Идем в дом.

На берегу находился еще один человек, встреча с которым была важна для ярла. Его звали Ивар Медвежье Ухо. Старый викинг, знавший еще отца Стейнара, оставался в селении, присматривая за хозяйством ярла. Доверие их друг к другу было безгранично.

Стейнар обнял старика, увидел слезу на его щеке.

— Тяжело было без меня, Ивар?

— Все хорошо, ярл.

— А как?.. — он глянул на старика с особым прищуром.

— Ничего не было, — покачал головой Медвежье Ухо. — Только Харальд Весельчак...

— Харальд Весельчак?

— У него умерла жена. Он искал себе новую. Несколько раз заезжал сюда.

— Насколько мне известно, у Харальда одна наложница сме­няет другую раньше, чем наступает новый праздник Йоль  ?

— Может быть, — бесстрастно ответил старый викинг. — Но не у всякой наложницы есть...

— Не говори больше ничего! — Стейнар приложил палец к губам. — Мне все понятно и без лишних слов.

* * *

Пир в доме ярла Стейнара, сына Асмунда, длился уже третий день...

Хмельной Инегельд, сидя за столом рядом со своим вождем, снова и снова украдкой бросал взгляды на Гудрунн, дочь Раудульфа. Когда Инегельд впервые попал в дом Стейнара, Гудрунн была еще девочкой-подростком, игравшей в кругу своих сверстниц.

Но за прошедшие несколько лет многое изменилось. Гудрунн превратилась в красивую темноволосую девушку, может быть, самую красивую в округе, кто знает?

Инегельд, которому исполнилось тридцать три зимы, викинг, бродяга, убийца, что спасся от кровной мести только благодаря вмешательству Стейнара, теперь, впервые за много лет, стал подумывать о том, что ему тоже неплохо бы построить наконец свой дом и осесть. Сейчас Инегельд уже был не оборванным и грязным бродягой, не имевшим за душой и ломаного гроша, что вступил в дружину Стейнара пять зим назад с одним только старым клинком, доставшимся ему после темного дела, о котором он не любил вспоминать. Этим мечом Инегельд дорожил, считая клинок заговоренным.

11