Драккары Одина - Страница 50

— Когда он убил его... — ответила девушка. Было впечатление, что она не замечает юношу и говорит сама с собой.

— Но я ничего не знаю, — попытался объяснить юноша.

— Хакон... он был мой жених, я любила его...

— Кто же убил его?

— Он... тот, кто просыпается ночами и убивает. У него много имен. Называй, как хочешь

— Ты веришь, что существует Лунный Пес? — спросил после некоторого молчания Олаф. — И что он сожрет месяц?

— Лунный Пес существует, — серьезно ответила Ингебьерг. — И сейчас его воплощение бродит в наших лесах. Хорнхоф — проклятое место.

— Вервольфы, задумчиво произнес Олаф. — Я слышал о них. Говорят, это колдунье. Но чего они хотят? Зачем все это?

— Так хотят боги...

— И все-таки я не понимаю, — продолжал удивляться Олаф. — Если нашими судьбами управляют норны, то боги не смогут ничего...

Он внезапно смолк, сообразив, что зашел слишком далеко. Он чувствовал в голове сумятицу, не понимая, почему так странно устроен мир... Одно порождает другое, а затем третье, и так без конца... Но сами эти порождения убивают друг друга, не зная жалости в какой-то бессмысленной схватке, повинуясь чему-то, не имевшему ясного названия и объяснения. Хафтур называл это роком, той самой неуловимой, непостижимой и не подчиняющейся привычным законам людей силой.

— Откуда ты пришел? — спросила Ингебьерг, наконец-то внимательно глянув па юношу.

Легкий ветер развевал ее волосы, и они серебрились в лунном свете, создавая ощущение призрачности происходящего. Она была кем-то из его снов, бесплотной чужеземкой, ждущей своего жениха, который давно уже в царстве Хель...

— Мы идем оттуда, — он показал на север. — Из Галоголанда. Но живем мы южнее, в Хвита-фьорде, вотчине Стейнара-ярла.

— Я слышала об этой земле. И слышала о ярле Стейнаре. Ты его сын?

— Я его приемный сын, - неловко замялся Олаф, вспомнив о своем двусмысленном положении в доме Стейнара. Видно, ему так и суждено оставаться в тени старшего сына ярла, Рагнара, который и наследует все имущество. Не будет жизни в этом доме.

— Это ничего, — с непонятной мягкостью проговорила Ингебьерг. — Приемный сын ничуть не хуже.

Олаф усмехнулся, отвернувшись от девушки. Она хочет его утешить, но утешения ему не нужно. Он слишком хорошо понимает, что Рагнар ненавидит его так же, как и его мать. Ему не будет жизни в этом доме, случись что с ярлом Стейнаром. И потому он мечтает только об одном: скорее стать викингом и отплыть из Хвита-фьорда куда-нибудь в земли франков или саксов, или других народов, о которых слышал не раз. Туда, где, по словам побывавших, много чудес.

— Но как же ты оказался на севере?

— Нас с Хафтуром занесло туда бурей на рыбацкой лодке.

— Хафтур... — медленно произнесла Ингебьерг, словно вслушиваясь в это имя. — Он ровесник моего отца. Они были знакомы...

Олаф иногда ловил себя на ощущении, что девушка немного не в себе. Временами она как будто куда-то пропадала, в иные миры, куда не было доступа никому другому.

— Почему вервольф убил... твоего жениха? — спросил он, чтобы посочувствовать ей.

— А разве это может быть известно? — удивилась Ингебьерг, и лицо ее при обманчивом свете луны, будто отдалилось.

— Известно... — повторил Олаф, задумавшись. — Я знаю одного старика, он живет недалеко от нашего селения. Он может предсказывать будущее и знает немало о прошлом. Его боятся, его пророчества сбываются. Он сказал мне, что я не умру от голода и воды. И море не поглотило нас. Еще раньше он говорил, что в оборотня может превратиться берсерк или кто-то, кого заколдовали.

— Тише, Олаф, тише! — девушка приложила палец к его губам, вслушиваясь в тишину ночи. — Он может нас услышать...

— Мы ему не нужны. — негромко рассмеялся Олаф, стараясь подбодрить себя. — Вряд ли он нас слышит.

— Никогда не говори так, — с внезапной серьезностью сказала Ингебьерг. — Это опасно. Еще весной, когда сошел снег, Хакон сказал мне, что еще до праздника Йоль он посватается к моему отцу. Но вот скоро и праздник, а Хакона больше нет с нами.

* * *

Сидя за столом Хафтур хмелел все больше и больше. Тело обмякло, но голова пока оставалась ясной. Между тем ярл Свен сказал своим людям, что, по мнению Хафтура, вервольф живет где-то поблизости от его дома.

— А разве Хафтур — колдун? Прорицатель? — пьяно рассмеялся сидевший на противоположной стороне стола племянник Эйнар.

Хафтур глянул на него с легким прищуром. Темноволосый Эйнар, которому исполнилось двадцать семь зим, был одет в тунику темно-бордового цвета, ее стягивал кожаный пояс, с висевшим на бедре ножом.

По правилам пира, все оружие собравшихся было развешано по стенам, но ножи некоторые викинги оставляли при себе. Тем более что Эйнар пользовался большим влиянием в Хорнхофе как родственник ярла.

Изрядно выпив эля, Эйнар вел себя развязно, его окружали молодые викинги, ловившие каждое его слово. Многие знали, что Эйнар влюблен в дочь ярла. Такой брак мог быть заключен, так как Эйнар был сыном двоюродной сестры Свена — Ингунн, которая умерла более двадцати зим назад во время черного мора, унесшего сотни жизней по всему побережью. Таким образом, он приходился дальним родственником ярлу Свену и мог рассчитывать на его благосклонность. Сам же ярл, однако, пока не обсуждал этот вопрос, а Ингебьерг, похоже, думала только о погибшем Хаконе. Тем не менее Эйнар не терял надежды, и то, что Свен Паленый хорошо относился к нему, только укрепляло его уверенность в конечном благополучном исходе.